Познакомились они случайно. Мейерхольд зашел хлопотать о чем-то в Наркомпрос, а Райх сидела там, в секретариате Крупской, за пишущей машинкой. Красивая, высокая, коротко стриженная, в кожаной куртке и сапогах. На матовом лице глаза — как спелые вишни. Ей было двадцать восемь, ему — на двадцать лет больше. «Хотите ко мне в студию? — с ходу предложил Мейерхольд. — Я сделаю из вас актрису. Лучшую актрису России, обещаю вам!»
Вот это был поворот! А ведь еще утром Зинаиде Есениной-Райх казалось, что жизнь пропала окончательно! Ее брак с Есениным рухнул, не просуществовав и года. Осталось двое детей мал мала меньше. И ничем незаслуженная ненависть есенинских друзей. «Это дебелая еврейская дама. Щедрая природа одарила ее чувственными губами на лице круглом, как тарелка... Кривоватые ее ноги ходят, как по палубе корабля, плывущего в качку», — дерзил Мариенгоф. Шершеневич каламбурил: «Ах, как мне надоело смотреть на райх-итичные ноги!»
А как все начиналось...
Свою вторую жену, Зинаиду Райх, Сергунька, как называли его приятели, отбил у своего дружбана Алексея Ганина.
Шел 1917 год. Есенину 22. Мальчишка! Однако, уже известный «новокрестьянский» поэт. Зинаида Райх - сногсшибательная красотка, такая же юная (на год старше), машинистка в газете эсеров «Дело народа».
Поездка втроем она родину крестьянского поэта Ганина, в деревню Коншино под Вологдой, закончилась тем, что Ганин, занятый домашними делами (шел сенокос!) несколько "ослабил хватку". До этого он довольно долго добивался расположения Райх и, казалось, преуспел. Но заскучавший в деревне Сергунька неожиданно сделал Зинаиде предложение. То ли действительно влюбился, то ли сильно скучал.
Зинаида согласилась. Обвенчались в Кириках-Улитах, под Вологдой. До сих пор на место, где стоял когда-то храм, в котором венчались Есенин и Райх, приходят поклонники поэта, читают стихи, поют песни. Установили памятный камень, приятно.
Однако, брак не был долгим. Сначала молодожёны жили порознь. Потом съехались, уже после поездки к родителям Райх в Орел.
Но скоропалительный брак был обречен с самого начала.
Есенин гулял, выпивал, скандалил, оскорблял жену. И все же Зинаида терпела долго, и даже родила поэту двоих детей. И если дочь Татьяну Сергей любил, то сына - полюбить себя заставить так не смог.
"Сына я не люблю... " - его слова. Есенин любил детей, всегда носил их фотографии с собой, но Константина так до конца и не принял. Сын родился, когда они уже не жили вместе, брак расторгли в 1921 году. Есенин узнал о рождении наследника по телефону. Однако, сам выбрал для него имя. Мариенгоф утверждал, что Есенин хотел дать сыну нелитературное имя и долго искал такое. В итоге остановился на имени Константин. И после крещения (крестным Константина Есенина стал писатель Андрей Белый) расстроился, вспомнил: «Черт побери, а ведь Бальмонта Константином зовут».
Его первая встреча с сыном случилась, когда они в разных поездах оказались на одной станции. Анатолий Мариенгоф с трудом уговорил Есенина взглянуть на мальчишку. Есенин сдался: «Вошел в купе, сдвинул брови. Зинаида Николаевна развязала ленточки кружевного конвертика. Маленькое розовое существо барахтало ножками. «Фу! Черный!.. Есенины черные не бывают…».
Есенин возился с дочерью, но сыну не уделял внимания вовсе. Тот даже не смел называть его папой! Племянница Есенина Наталья Наседкина рассказывала:
«Когда Сергей Александрович пришел навестить своих детей, к двери подбежал Костя и, увидев отца, закричал: «Танечка, иди, к тебе пришел Есенин!».
Есенин пьяно откровенничал на каждом углу: «Не могу я с Зинаидой жить. Говорил ей — понимать не хочет»... В конце концов через Мариенгофа ей было передано: пусть убирается, у Есенина давно другая женщина. Райх ушла. По этому поводу Есенин сочинил пронзительные стихи: «Вы помните, вы все, конечно, помните, Как я стоял, приблизившись к стене; Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое в лицо бросали мне», — и на время забыл о ее существовании.
Впрочем, когда Зинаида с двухлетней Танечкой и годовалым Костей переехала к Мейерхольду, поэт вдруг заревновал и все порывался «идти бить Зинке морду». Случалось, плакал навзрыд, глядя из партера мейерхольдовского театра на бывшую жену.
Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх. 1920-е гг.
Зато с Мейерхольдом Зинаиде повезло. Этот от любви просто обезумел! Скоропалительно развелся с женой, с которой прожил без малого тридцать лет и от корой имел трех взрослых дочерей. Ввел Райх, не имеющую ни малейшего актерского опыта, в труппу своего театра, и сразу на первые роли. Однажды Всеволод Эмильевич спросил Мариенгофа: «Как вы думаете, Зинаида будет великой актрисой?» Тот ответил: «А почему не изобретателем электричества?». Больше Мейерхольд ничьего мнения на счет Райх не спрашивал.
А ее, если честно, раздражало в муже все: и этот наряд впавшего в маразм фронтовика — солдатская гимнастерка, феска с кистью и алый гарусный шарф. И его дикая речь с неожиданными остановками и неприятным смехом. И его худоба, и белесые немецкие глаза, и длинные цепкие пальцы, и манера вращать головой, как на шарнирах, на 45 градусов направо и налево при полной неподвижности плеч. Во всей фигуре Севочки — что-то странное, гофмановское. Ну как такого любить? А вот ей, Зиночке, приходится! Что за несчастье!
Просто выстраивал мизансцены таким образом, чтобы зритель волей-неволей смотрел только на нее, слушал только ее, восхищался только ею. У бывшей примы — Марии Бабановой отнималась роль за ролью. И когда один драматург принес пьесу, написанную специально для Бабановой, Мейерхольд переглянулся с Райх: «Вам, конечно, будет приятно узнать, что эту роль согласилась играть Зинаида Николаевна?». Великая Бабанова горько плакала, но Мастер был неумолим...
Зинаида Райх с детьми от Есенина: Константином и Татьяной.
Актеры созвали общее собрание, постановили: запретить Мейерхольду жениться на этой выскочке! Но он плевать хотел на их решения. После свадьбы Всеволод Эмильевич даже поменял паспорт и записался Мейерхольдом-Райх. Зинаида же ограничилась тем, что отказалась от второй фамилии — Есенина и сделалась просто Райх. Поначалу она надеялась, что ее второй брак не будет последним, и откровенничала с подружками: «Я очень надеюсь на Севочку — он сделает из меня большую актрису, и тогда я от него уйду. Поступлю в Московский Художественный, закручу головокружительный роман… Да хоть, к примеру, с Качаловым! Ведь какой красавец!» Но только со временем она убедилась: в МХТ ее не возьмут ни за какие коврижки! Потому что никто, кроме Мейерхольда, не считает ее одаренной актрисой.
Театральные рецензии пестрели издевками: «Очень слабо играла Зинаида Райх, и это все заметили, кроме Всеволода Мейерхольда. Но мужья всегда узнают правду последними», «Ее сценическая беспомощность, физическая неподготовленность и неуклюжесть, слишком очевидны». Всеволод Эмильевич отчего-то решил, что это — происки Бабановой, и той пришлось покинуть театр. Еще раньше ушел Игорь Ильинский — безусловная звезда, посмотреть на которого зритель валом валил в «ГосТИМ».
Впрочем, со временем страсти улеглись. Простая публика, не разбиравшая, где заслуга режиссера, где — актерское мастерство, к Райх привыкла, и стала-таки аплодировать. В одной берлинской газете даже написали: «Мейерхольд! Учись у Райх!», — Зинаида Николаевна вечно таскала эту глупую статейку с собой. Мужу это казалось трогательным, как и все другие ее «грешки»...
Зинаида с дочерью от Есенина Таней
Зиночка часто заставляла его ревновать. К примеру, увлеклась Николаем Волковым, гражданским мужем Ольги Книппер-Чеховой. Да что там! Она и дня не могла прожить без поклонников. Чтобы не допустить ни малейшей конкуренции, запретила мужу звать домой женщин — только мужчин. Гостей принимала роскошно одетая, остроумная, кокетливая — королева! Их квартира в Брюсовском переулке была образцом роскоши по-советски: мебель из карельской березы, ковры, японские вазы, хрусталь баккара. Мейерхольд привнес в это великолепие только одну деталь: пустые рамы без полотен на стенах: «Картину домыслит смотрящий», — объяснял Мастер. Он сам роскоши не любил, если не сказать: ненавидел. Так уж повелось с самой его юности, когда он не был еще ни Всеволодом, ни Мейерхольдом…
В середине тридцатых Мейерхольд еще оставался в фаворе у советской власти В изданной в 1933 году толстенной «Истории советского театра» он — единственный — был прямо обозначен, как гениальный режиссер. Он по-прежнему входил во всевозможные комиссии и комитеты — вплоть до 1936 года. Но к этому времени художественные пристрастия новой власти стали стремительно меняться. В советской литературе образцом для подражания был объявлен Горький, в архитектуре – Жолтовский со своими арками и колоннами, в кино – “Чапаев”, а в театральном искусстве — МХАТ.
Авангарду в советском искусстве пришел конец, его теперь стали именовать ругательным словом “формализм”. Вот тут-то Мейерхольду и стали припоминать «грешки».
Словом, стоило в газете один раз появиться подлому словечку «мейерхольдовщина», и началось! Отречения учеников, клятвы «вывести на чистую воду», требования «покончить», рекомендации «разоблачить»…
8 января 1938 года театр Мейерхольда закрыли.
Они еще пытались существовать. Была даже иллюзия, что все наладится — Райх взяли в театр Ленсовета, Мейерхольда приютил Станиславский в оперном театре.
Райх горячо, до умопомрачения жалела Мейерхольда. Иначе трудно объяснить то, что она сделала. Или она под конец совсем разучилась понимать что-либо, кроме себя самой, своих нужд и переживаний? Ведь она в одночасье лишилась высокого положения, аплодисментов, поклонников… Как бы то ни было, но Зинаида Николаевна, ни с кем ни посоветовавшись, отослала совершенно безумное письмо Сталину. В числе прочих непочтительностей там были и такие: «Как вы, грузин, можете судить о русском театре?», «Вам самому не помешало бы брать уроки понимания сценического искусства у Мейерхольда!». Вряд ли она знала, что подписывает и себе, и мужу смертный приговор...
* * *
20 июня 1939 года в Ленинграде был арестован Мейерхольд. Ему каким-то чудом удалось позвонить жене, но связь оборвалась, он так почти ничего и не успел сказать. Впрочем, не прошло и часа, как в московскую квартиру Мастера пришли с обыском. Первым делом была изъята копия того самого письма Сталину на 6 листах. В протоколе зафиксирована жалоба гражданки 3.Н. Райх, протестующей против поведения одного из сотрудников НКВД. Говорят, этот сотрудник получил строгий выговор от начальства — «за допущенное протоколирование жалоб обыскиваемого».
Мейерхольд тоже пытался жаловаться — написал Молотову: «Меня, 65-летнего старика, заставили лечь на пол лицом вниз и били по подошвам и по позвоночнику резиновым ремнем… Я выл и плакал от боли». Ответа, понятно, не получил. И через полгода признался во всем: в шпионаже в пользу англичан, японцев, в участии в троцкистской организации… Он назвал всех своих сообщников: Эренбурга, Пастернака, Катаева, Эйзенштейна, Шостаковича, Утесова… К счастью, ни одного из них брать не стали.
А поздним вечером 15 июля 1939 года Зинаиду Николаевну Райх зарезали грабители. То есть сначала пришли двое сотрудников НКВД, открыли балкон в кабинете Всеволода Эмильевича и опечатали его, не запирая на замок. А потом уж, минут через двадцать, двое неизвестных зашли через этот балкон в квартиру и нанесли хозяйке 17 ножевых ран. Соседи слышали крики Райх, но решили, что у нее очередная истерика. Впрочем, дворник все же выглянул из своей каморки — как раз в тот момент, когда двое мужчин садились в ожидавшую их машину.
Райх похоронили в том же черном бархатном платье, в котором она играла свою долгожданную «Даму с камелиями». Сразу по возвращении с кладбища ее дети — Татьяна и Константин Есенины — узнали, что обязаны освободить квартиру, так как она отходит НКВД.
Прошло несколько лет, и убийцы Зинаиды Райх были, наконец, названы народу: соседи Мейерхольдов, артист Большого театра Головин с сыном. И напрасно они твердили, что единственная улика — золотой портсигар с вензелем Мейерхольда — был подарен на день рождения! Преступникам пришлось-таки отсидеть в тюрьме несколько лет — пока их не реабилитировали и не освободили.
А Всеволод Эмильевич Мейерхольд ко дню своего рождения — 28 января 1940 года — получил, наконец, копию своего обвинительного заключения. Через пять дней, 2 февраля, его отвели в подвал Военной Коллегии и расстреляли.
Все́волод Эми́льевич Мейерхо́льд (при рождении Карл Казимир Теодор Мейергольд), немец — российский и советский театральный режиссёр, актёр и педагог. Теоретик и практик театрального гротеска, автор программы «Театральный Октябрь» и создатель актёрской системы, получившей название «биомеханика». Народный артист Республики (1923).
Мейерхольд с радостью принял революцию и в 1918 году вступил в РКП(б).
Поставил в Петрограде «Мистерию-буфф» Маяковского (1918 год). В марте 1918 года в кафе «Красный петух», открытом в бывшем Пассаже Сан-Галли, поставил пьесу Блока «Незнакомка».
С мая 1919 по август 1920 года жил в Крыму и на Кавказе. Пережил несколько смен власти, его арестовывала белая контрразведка.
Заведовал Театральным отделом (ТЕО) Наркомпроса по приглашению наркома просвещения Луначарского (сентябрь 1920-февраль 1921).
В 1920 году начал активно вводить в театр программу «Театральный Октябрь». Вводит на Курсах мастерства сценических постановок преподавание биомеханики как теории движений. В 1921 году поставил вторую редакцию Мистерии-Буфф в Москве.
Государственный театр имени Вс. Мейерхольда (ГосТиМ) создали в Москве в 1920.
Параллельно Мейерхольд руководит Театром Революции (1922-24).
В 1930 году ГосТиМ с успехом гастролировал за рубежом
https://drug-gorod.ru/ljubovnoe-pomeshatelstvo-mejerholda/
https://zen.yandex.ru/media/tarakanova/poet-i-krasavica-neschastlivyi-brak-sergeia-esenina-i-zinaidy-raih-5f4fa4574ceb137c3d261682